Советские коммуналки как явление культуры

Что такое коммуналки в СССР

Это было не только жильё. Для граждан страны Советов, где в дефиците оказывалось всё, в том числе и квадратные метры, — коммуналки стали настоящим культурным явлением. В длинных общих коридорах росли многие известные отечественные актёры, писатели, учёные. Например, дом на улице Рубинштейна, 23 в Санкт‑Петербурге не раз описан Сергеем Довлатовым, который жил здесь с детства до окончания института. Писатель признавался, что их квартира была нетипичной: населяли её в основном интеллигенты, которые «в суп друг другу не плевали». Но даже им ужиться было сложно. Довлатов в сборнике рассказов «Наши» символично описал мироустройство большинства советских коммуналок: «Кастрюля, полная взаимного раздражения, стояла на медленном огне и тихо булькала…».

+2

Начало советских коммуналок

Строго говоря, общие квартиры появились задолго до революции и даже не в нашей стране. Феномен такого жилья возник в Западной Европе в XVIII веке. Активное развитие промышленности способствовало привлечению большого числа людей из деревень. Новая рабочая сила дала мощный толчок заводам и фабрикам. Вот только сами города оказались не готовы к резкому увеличению населения. Жить было попросту негде. Тогда наиболее предприимчивые владельцы недвижимости начали сдавать отдельные комнаты в квартирах. Зачастую новые горожане не могли позволить себе и этого. Так что скоро появилась возможность арендовать «угол» или, как сказали бы сейчас, койко‑место. На всех многочисленных жильцов приходилась одна кухня. Ну, чем не коммуналка.

В нашей стране подобные квартиры появились в первой половине XIX веке. Их мрачные интерьеры и царившая безнадёжность описаны Ф. М. Достоевским. В романе «Бедные люди» он называет их «Ноевым ковчегом». Причём уже тогда Санкт‑Петербург занимал первое место в стране по количеству таких квартир. Три четверти всех зданий города были доходными домами, то есть комнаты там сдавались.

После революции жилищный вопрос встал ещё острее: индустриализация требовала новых рабочих рук, на заработки в города поехали деревенские жители. А часть домов были либо разрушены во время Гражданской войны, либо заняты образованными новой властью министерствами, комитетами и комиссиями. Но одновременно с этим появилось одно из очевидных решений проблемы. Барству был объявлен бой, поэтому оставшихся дворян и просто обладателей просторных апартаментов уплотняли.

Обычно бывшим владельцам оставляли только комнату, остальные заселялись другими жильцами. В 1924 году появились чёткие нормы: одному человеку положено лишь 8,2 м2. Но даже создание понятных правил на практике ситуацию не спасало. Например, в Москве до минимальной нормы в среднем не хватало 2,5 м2. Хуже дела были в Нижнем Новгороде: там в каждой девятой комнате коммуналки жили по пять человек. То есть в промышленных центрах люди снова снимали «углы».

Квартирный вопрос стоял настолько остро, что даже получившие заветную комнату не могли быть уверены в завтрашнем дне. Людей выселяли за долги по коммунальным услугам. Подобное не было редкостью: не все понимали, как жить по «городским» правилам. К тому же, до конца 1921 года плату за ЖКХ не брали вовсе, а когда снова начали, никто платить уже не хотел.

Отнять жильё могли даже за мелкую провинность или, например, если человек уезжал в длительную — больше трёх месяцев — командировку. То есть получить комнату было очень трудно, а потерять мог каждый и в любой момент. Это порождало новую проблему. Новые жильцы не хотели делать ремонт и поддерживать квартиры в нормальном состоянии. Зачастую даже отказывались убирать на общих территориях, коими считались кухня, коридор и санузлы. А зачем, если в любой момент могут выселить или ещё уплотнить. И, к тому же, на «убитую» квартиру мало кто позарится.

В середине 1920‑х власти даже попытались передать квартиры на баланс организаций или жилтовариществ (что‑то вроде современных управляющих компаний). Этот процесс назывался «демуниципализацией». Однако всё свелось к росту коррупции: за получение комнаты нужно было отдать немаленькую взятку, либо жильё расходилось «по своим».

Коммуналки в 1930-1940‑х годах

К 30‑м коммунальная жизнь стала советской обыденностью. Процесс демуниципализации был признан провалившимся. Теперь снова всё решали местные власти. Однако квадратных метров в пересчёте на одного человека становилось только меньше. Жилищная норма ещё в конце 1920‑х годов была снижена до 5,7 м2 на постояльца. То есть требовалось ещё ужаться. И это всё происходило на фоне бравурных отчётов и жизнеутверждающих документов.

В 1931 году Главное управление народного хозяйства при Совете народных комиссаров СССР издало инструкцию, согласно которой в приоритете было строительство домов с индивидуальными квартирами. Их давали за особые заслуги, так что получить такое жильё мало кто мог. Власти страны решили максимально упорядочить процесс распределения квадратных метров. В 1937 году жилищные товарищества были упразднены. Теперь коммуналки находились полностью в ведении местных советов.

Но это официальный подход. На обычном человеческом уровне происходил другой процесс: 1930‑е стали первым десятилетием, когда люди начали привыкать жить в одной квартире большой коммуной. Стало понятно, что других вариантов нет, поэтому нужно договариваться с соседями, пытаться уживаться вопреки разным характерам и взглядам. То есть именно в это время начинается формирование той самой культуры коммунальных квартир, которая войдёт в историю как одна из неотъемлемых частей советского быта.

В годы Великой Отечественной цементирование коммунального единства усилилось. Люди помогали друг другу продуктами. Например, знаменитая актриса Алиса Фрейндлих жила с мамой и бабушкой на Исаакиевской площади Ленинграда в коммунальной квартире. Её делили шесть семей. Артистка рассказывала, как они помогали соседям, у которых закончилась крупа и хлеб, благодаря чему все выжили.

Удивительно, но даже в блокадном Ленинграде с жильцов брали оплату за ЖКХ. И тут коммуналки были скорее плюсом: метраж комнаты меньше, чем в индивидуальной квартире, а значит, и траты ниже. К тому же, соседи помогали латать окна, выбитые во время бомбардировок города. Так что жители коммуналок ещё теснее сплачивались. Некоторые становились друг другу ближе родственников.

Послевоенные коммуналки и квартиры «эпохи застоя»

В середине 1940‑х крупные города столкнулись с катастрофической нехваткой жилья. Часть домов была разрушена во время боёв. Поэтому иногда пустовавшие комнаты занимали самосёлы. Например, в Ленинграде в годы Великой Отечественной гитлеровские бомбы уничтожили треть жилья. Поэтому вернувшиеся из эвакуации могли встретить в своей квартире совершенно посторонних. Конечно, эти проблемы постепенно решались: местные власти отдавали комнаты законным постояльцам, а вынужденным переселенцам искали новый угол. Но квартирный вопрос становился только острее.

Быстрыми темпами строились заводы и фабрики. И люди тянулись в города, где жилья не было. В СССР ещё в 1932 году были введены паспорта. Получили их не больше трети граждан огромной страны. Документы были главным сдерживающим фактором внутренней миграции. Однако послевоенное развитие потребовало либерализации: паспорта начали выдавать большему числу деревенских жителей. В 1950‑е появилось понятие «лимитчики». Оно возникло от выражения «лимит прописки»: предприятия по квоте приглашали рабочих из сёл и деревень, а взамен давали временную прописку и место в коммуналке или общежитии.

«Пузырь» городского населения надувался всё сильнее. И, казалось, вырваться из общего жилья в свою отдельную квартиру было практически невозможно. Показательна история из детства и юности известного писателя Сергея Довлатова. Его мать получила комнату в Ленинграде до войны. Потом уехала в эвакуацию в Башкирию, где у неё родился сын Серёжа. А в 1944 году они вернулись в эту же коммуналку, где семья прожила целых 33 года.

Устои коммунальной жизни

Советский человек характеризовался способностью привыкнуть ко всему. Тем более что другого пути всё равно не было. Поэтому постепенно в коммунальных квартирах начал формироваться кодекс поведения жильцов. Конечно, зачастую он был неформальным, но его с теми или иными дополнениями придерживались по всей стране. Постепенно эти устои становились не только правилом совместного и не всегда радостного проживания, но и своеобразной романтикой. Даже сейчас некоторые обитатели советских коммунальных квартир с тёплыми чувствами вспоминают быт, общение с соседями и длинный коридор, который связывал не только комнаты, но и семьи. Однако для большинства прежних жильцов коммуналок это то место, куда возвращаться всё‑таки не хочется.

Кнопки звонков и личное пространство

Поначалу в советских коммуналках звонок был один на всю квартиру. Изобретательные жильцы, которым не хотелось открывать дверь чужим гостям, придумали целую систему кодировки. Рядом с кнопкой размещалась табличка или же объявление выводилось краской прямо на стене: «Ивановым звонить один раз, Петровым — два, Сидоровым — три…». Иногда постояльцы придумывали настоящую азбуку Морзе: «Ивановым — один длинный звонок и один короткий, Петровым — два длинных». Всё зависело от количества жильцов в квартире, их изобретательности и возможности договориться с соседями. В дружных коммуналках дверь часто открывал тот, кто просто оказывался рядом. Но были и такие квартиры, где соседи требовали неукоснительно соблюдать «морзянку» и ни в коем случае не откликались на сигналы для других.

Разделение звонков — один из способов обозначить личное пространство. Конечно, в квартирах на несколько семей сложно было в принципе говорить о наличии чего‑то своего, но оно всё‑таки было. Главным образом личное пространство концентрировалось, конечно, в собственной комнате. Это — единственное место, где постояльцы могли побыть в одиночестве или только со своей семьёй. Однако желания закрыться от других не возникало даже там. Многие вспоминают, что запирали комнаты на ключ, только если надолго уходили или на ночь, да и то не всегда. Но всё‑таки комната была чем‑то очень личным. Например, на праздники соседи приглашали всю коммуналку не на общую кухню, а именно «к себе» в гости. То есть психологически разделение на «своё» и «общественное» существовало.

Кухня

Проводить дни рождения или свадьбы на кухне мало кому хотелось во многом из‑за её состояния. Даже у самых чистоплотных жильцов она зачастую имела вид удручающий, как и все общественные пространства коммуналок. Тут почти всегда там было сильно накурено. В любой квартире оказывался любитель подымить, а часто и не один. И все они выходили с сигаретой на кухню, — заодно перекусить и пообщаться с соседями. А, например, в питерских коммуналках именно отсюда был выход на «чёрную» лестницу, куда жильцы и должны были выйти подымить, но, как правило, не доходили.

На кухнях стояли две или, если позволяли размеры помещения, три плиты. В редких случаях за каждой комнатой была закреплена своя. Но обычно делили конфорки одной плиты. Поэтому можно было увидеть весьма характерную картину: часть варочной поверхности блистала чистотой, а другая чернела обуглившимся слоем жира. Сразу было понятно, кто из соседей более опрятный.

Обеденных столов тоже было несколько. Иногда жильцы распределяли время, кто когда готовит и ест. Таким образом получалось разделить небольшое пространство и не мешать друг другу. Но в большинстве случаев постояльцы сидели за одним столом. Особенно часто это происходило вечером, когда все приходили с работы или учёбы. Кухня была местом соседских разговоров, обмена новостями или чтения газет. На плите «синим цветком горел газ». Настроение из песни Цоя было объяснимо: зимой деревянные окна пропускали холод, и жильцы грелись как могли.

Правила посещения ванной и туалета

Самые интимные места здесь тоже были общественными. Поэтому их использование строго регламентировалось. Ванную вообще посещали по расписанию: кто‑то мылся, к примеру, утром, другая семья — вечером. Или за комнатой были закреплены только конкретные дни для банных процедур. Как правило, в ванной никто не лежал. Использовали её в качестве душа, потому что в большинстве случаев она была проржавевшей и весьма несимпатичной. Здесь работал один из главных принципов коммуналки: всё общественное — ничьё. А значит, убирали там редко и без особого старания. Долго мыться не позволяли и соседи. В иных квартирах постояльцы даже стучали тем, кто решил понежиться под горячим душем.

Похожая ситуация была и с туалетом. Занять его на продолжительное время — значит навлечь гнев соседей. Туалеты не отличались чистотой. А унитаз нередко прочерчивала ржавая полоса: бачок частенько подтекал, но чинить общественное никто не торопился. Характерным атрибутом туалета в коммуналке были развешанные по стенам сидушки. Каждая была подписана и соответствовала тому или иному жильцу или семье. Таким образом поддерживалась гигиена. Всегда приходили со своей бумагой. Если забыть рулон или газетку в туалете, то её могли использовать соседи.

Коридор

Его характерной чертой были завалы хлама. Всё ненужное, что было жалко выбросить или «могло ещё пригодиться», выставлялось в коридор. Так что висящие на стенах старые тазы, прислонённые к шкафам лыжи, разбитые деревянные ящики — всё находило последнее пристанище именно здесь. От стены к стене были натянуты верёвки, на которых сушилась одежда и даже нижнее бельё: в коммуналке стесняться было невозможно. Дополняли картину дети, которые носились по коридору. Часто они здесь же катались на велосипеде или пинали мяч. Так что коридор выполнял хозяйственные, а иногда даже развлекательные функции.

Дети коммуналок

В дружных квартирах они были почти общими. Их не разделяли на своих и чужих. Часто кормили всех вместе или, по крайней мере, угощали. Родители могли попросить соседей присмотреть за своими детьми, и никто обычно не отказывал. Наказание за провинность тоже нередко было общим. И родители не предъявляли претензий, если вина их детей была очевидна. В плохую погоду дети играли тут же в длинном коридоре, на кухне или у кого‑то в комнате. Иногда приходили сверстники из соседних квартир или даже домов. Многие из тех, кто вырос в коммуналках, вспоминают с теплотой то время именно за атмосферу общности.

Конфликты

Несмотря на тёплые воспоминания, оставшиеся у бывших жильцов коммуналок, суровые факты говорят, что конфликты там не были редкостью. Особенно часто происходили склоки, если соседи явно не шли на компромисс из‑за особенностей характера или в квартире жили люди, злоупотреблявшие спиртным. Основными причинами для скандалов становились шум, воровство продуктов или попытки изменить установленный регламент проживания. Ещё одним вечным поводом для склок становился вопрос ремонта общественных пространств. Обои в коридоре уже свисали лохмотьями, вода из крана не капала, а лилась, линолеум был в дырах, — но латать ничейные помещения никто не хотел. Доходило до того, что перегоревшую лампочку не меняли годами: соседи спорили, чья сейчас очередь.

+1

Заключение

Коммунальные квартиры в нашей стране — понятие уже не только бытовое, но и романтизированное. О них группа «Дюна» спела хит 1990‑х, по их лабиринтам сегодня водят экскурсии. Узнать, кто из знаменитых людей вышел из советских коммуналок, можно, например, на экскурсиях в Санкт‑Петербурге, где сожительство в больших квартирах до сих пор норма жизни, а некоторые из них стали своего рода музеями эпохи.

Автор: Александр Ефремов